Теория привязанности: красивая логика и сложная реальность

Почему одни люди счастливы в отношениях, а другие одиноки или падки на сомнительных кандидатов? Почему одни уверены в себе, а другие жить не могут без чужого одобрения?

Теория привязанности утверждает, что заслуга или вина лежит на родителях. Статья познакомит вас с этой концепцией и объяснит, почему её стоит воспринимать с долей скепсиса.

Любовь и её отсутствие

Почему ребёнок начинает любить маму? Ещё в середине прошлого века многие психологи отвечали: да потому что она его кормит. Возникают приятные ассоциации между мамой и молоком – отсюда и привязанность.

Британский психоаналитик Джон Боулби выдвинул другое объяснение. Мы генетически запрограммированы привязываться и привязывать к себе, чтобы повысить шансы на выживание. Младенец рождается абсолютно беспомощным, но уже играет активную роль в отношениях. С первых недель жизни он подаёт массу социальных сигналов: плачет, улыбается, тянется к людям. Такое поведение вызывает заботу, нежность и умиление – в общем, привязывает взрослых к ребёнку¹.

Боулби считал, что мать является первым и главным объектом привязанности, критически важным для развития психики. Её поведение закладывает «внутреннюю модель привязанности». Это не что иное, как наши представления о себе и о мире, ожидания, сценарии поведения. Чуткая и отзывчивая мать учит нас доверять другим и ценить себя. Невнимательная или непостоянная формирует негативные убеждения, которые в будущем попортят нам немало крови.

Отсутствие матери или разлука в первые 2–3 года жизни ведут к необратимым нарушениям – личностным, эмоциональным, интеллектуальным. Человек вырастает неспособным любить и заботиться, склонным к асоциальному поведению. К такому выводу пришёл Боулби, наблюдая за несовершеннолетними преступниками.

Его идеи нашли подтверждение и в экспериментах с животными. Гарри Харлоу убедительно доказал, что привязанность не строится на еде даже у обезьян². Детёнышей помещали в клетку с двумя «суррогатными матерями». Одна была проволочным каркасом с бутылкой молока внутри. У другой не было молока, но было покрытие из мягкой ткани. Все детёныши выбирали мягкую маму: проводили с ней время, искали у неё утешения в стрессовых ситуациях. К проволочной маме они подходили только за молоком.

В другом эксперименте каждому детёнышу досталась одна «мама» – проволочная или мягкая. Все обезьянки получали молоко и физически были здоровы. В остальном разница оказалась колоссальной. Детёныши с мягкой мамой выросли достойными членами обезьяньего общества, а их неудачливые товарищи стали агрессивными и неуживчивыми.

Типы привязанности в детстве

Мэри Эйнсворт расширила теорию Боулби с помощью теста «Незнакомая ситуация». В её экспериментах мама и ребёнок вместе заходили в комнату, потом мама ненадолго уходила и возвращалась. Реакции детей позволили выделить три типа или стиля привязанности³.

1. Надёжный (безопасный).

Большинство детей (около 60%) спокойно играли в присутствии мамы, расстраивались из-за её ухода и радовались возвращению. Это поведение ребёнка, который чувствует себя любимым и знает, что на маму можно положиться.

2. Тревожный (амбивалентный).

20% детей пугливо жались к маме и не интересовались игрушками, а на её уход реагировали бурным плачем и обидой. После воссоединения дети то тянулись к маме, то отталкивали, чтобы наказать. По Эйнсворт, этот тип привязанности формируется из-за непоследовательного поведения матери, то отзывчивого, то холодного.

3. Избегающий.

Ещё 20% детей не показывали эмоций. Казалось, им совершенно всё равно, есть ли рядом мама. Дальнейшие эксперименты с измерением физиологических реакций показали, что эта невозмутимость – всего лишь защитная реакция⁴. Она возникает, когда мать отвергает ребёнка, избегает физического контакта, наказывает за слёзы.

Впоследствии эту группу стали разделять на два подтипа – избегающе-отвергающий и тревожно-избегающий. Первые эффективно подавляют свои эмоции, а вторым это не удаётся.

По сути, классификация основана на двух параметрах – тревожности и избегании⁵. Высокий уровень тревожности связан с негативными представлениями о себе, а высокий уровень избегания – с негативными представлениями о других.

Привязанность в романтических отношениях

Последователи Боулби и Эйнсворт убеждены, что все наши отношения строятся по образу и подобию первой детской привязанности. Мы неосознанно выбираем партнёров, которые подтверждают нашу картину мира⁶.

Вот как это описывает клинический психолог Лиза Файрстоун⁷:

• Люди с надёжной привязанностью счастливы в отношениях, но не боятся одиночества. Они чувствуют себя любимыми и достойными любви, умеют заботиться о своих и чужих потребностях. Их отношения долговечны, пронизаны взаимным доверием и поддержкой^8,9.
• Люди с тревожной привязанностью отчаянно нуждаются в одобрении, ведь только на этом держится их самооценка. Они часто ведут себя навязчиво, требуют внимания, изнывают от ревности. Всё это может оттолкнуть партнёра и подкрепить негативные представления о себе.
• Избегающе-отвергающий тип закрыт и недоверчив. Такой человек ставит любовь на последнее место в жизни, боится ответственности, может часто менять партнёров. Он гордится самодостаточностью, под которой на самом деле скрывается страх отвержения.
• При тревожно-избегающей привязанности человека разрывает между страхом одиночества и страхом близости. Он хочет любви и поддержки, но не считает себя достойным и не доверяет партнёру. Это приводит к огромному эмоциональному напряжению и противоречивому поведению.

Критика теории привязанности

Современная наука относится к теории привязанности неоднозначно. Основные претензии и вопросы можно сформулировать так:

1. Исследования близнецов, разлучённых в детстве, показывают, что на нашу личность и отношения сильно влияет генетика. Теория привязанности этого не учитывает¹⁰.
2. Боулби возлагает непомерную ответственность на матерей. Критики возражают, что обычно в воспитании участвуют и другие люди: папа, бабушки, дедушки, тёти и дяди, братья и сёстры. Уже к 18 месяцам у ребёнка складываются свои отношения с каждым членом семьи¹¹. Заслуженный психиатр Майкл Раттер отмечает, что от взрослого требуется физическое присутствие и эмоциональная чуткость, а кем он приходится ребёнку – вопрос второстепенный¹².
3. Подростков, за которыми наблюдал Боулби, часто перемещали в детстве. Скорее всего, их проблемы коренились в отсутствии стабильных привязанностей как таковых, а не в разлуке с матерью¹³.
4. Действительно ли стиль привязанности – устойчивая характеристика личности? Скорее нет. Оказалось, что поведение ребёнка «в незнакомой ситуации» может поменяться вместе с жизненными обстоятельствами¹⁴.
5. Правда ли хорошие отношения с родителями приводят к хорошим романтическим отношениям (и наоборот)?

Исследования, подтверждающие этот тезис, несовершенны в плане методологии. Например, Хазан и Шейвер¹⁵ пишут, что взрослые в стабильных отношениях более позитивно оценивают свои детские отношения с родителями. Такой ретроспективный взгляд ненадёжен, поскольку наша память подвержена всевозможным искажениям¹⁶.

Другое дело, когда учёные обследуют одних и тех же людей сначала в 1 год, а потом в 21. Такое исследование тоже было; корреляция между детским и взрослым типом привязанности оказалась очень маленькой⁴. Похожий результат получил Крис Фрейли, когда попросил взрослых оценить свои нынешние отношения с родителем и с партнёром. Связь между двумя оценками была умеренной или слабой.

Заключение

Теория привязанности утверждает, что детский опыт определяет наши представления о себе и других. На этом фундаменте строятся все последующие отношения.

Анализ через эту призму помогает осознать и скорректировать неконструктивные модели поведения. Ею активно пользуются психотерапевты и просто люди, заинтересованные в саморазвитии.

Однако реальность куда сложнее теоретических построений. По-видимому, стиль привязанности более изменчив, чем изначально предполагалось. Всё в наших руках, и это повод для оптимизма.